Что цирк сокрыл, под яркими шатрами?

Прожектор выхватил, блеснувшую предательски слезу. Пылинка в глаз попала. Фанфары рвут оркестр. Таится в грудИ боль, и вспыхнет по утру, Где жил источник чувств, созрел гнилой секвестр. Недышащим жгутом, улыбку тянет гримм. Рисованная радость мима, прячет слёзы. Задорный смех звучит, наигранно пустым, Парик кудлатый, рыжий, прикроет след некроза. В гримёрке старой, в отраженье зЕркала уставшем, Снимая маску смеха, с истлевшего, уставшего лица. Грусть впитывая вновь, в глаза, отчаяньем кричащих, Тот клоун по привычке, вберёт в себя, столетнего вина. Кочующий народ, проклятьем древних обреченный, Шатрами мир видавших, наполнит город твой. Их естество теперь, оброк брать с увлеченных, С душ радость собирать и наполнять мир свой. Полощет ветер крепкий, лент ветхие гирлянды, Ржой грызенную клеть, укрыл ночной полог. Люд цирковой не спит, дань варят в амаранте, И ровными частями, свой жизни множат срок. Развеется к утру, их след на горке царской, Лишь выжженной травой, напомнят о себе. Кочуют по земле, то былью, толи сказкой, Но после их ухода, средь лета падал снег.